Борьба европейских держав за Персию

Сношения Персии с Западом до ΧΙΧ века

Персия, точнее Иран в течение веков играла огромную роль в истории всей Евразии. Объясняется это прежде всего чисто географическими условиями. Иранское плато, имеющее среднюю высоту 5-6 тысяч футов. возвышается подобно колоссальному бастиону над окружающими его со всех сторон речными бассейнами и низменностями: Месопотамии, Аракса, Арало-Каспия и, наконец, Инда. Эта природная цитадель обнесена вдобавок почти сплошным валом высочайших хребтов: Загроша, Армении, Карадага, Эльбруса, Копет-Дага, Паропамиса, Гиндукуш,.Сефид-Куха и Сулеймановых гор. Каменный пояс Ирана является весьма мало доступным. Лишь в немногих местах имеются в нем проломы, образуемые обычно реками, или же перевалы более или менее доступные для пешеходов и вьючных животных. На западной границе река Диала прорывает хоас гор Загроша и открывает единственный путь, ведущий из равнин Месопотамии на Иранское плато. На северо-западе река Котур-чай пробивает ущелье, открывающее доступ в Малую Азию и далее к побережью Черного моря. На восточной границе лишь река Хеджей прорывает горные цепи отделяющие Иран от Арало-Каспийской низменности; все остальные дороги обходят горные цепи в наиболее доступных местах. Наконец, на восточной границе несколько перевалов и проломов в цепи Гиндукуша и Сулеймановых гор открывают исторические дороги ведущие из передней и Средней Азии в Индию.

Суммируя все вышеуказанное мы вправе сравнивать Иран с огромной крепостью, круто поднимающейся над окружающими ее безграничными равнинами. Доступ в нее возможен лишь через несколько крепостных ворот необычайно хорошо приспособленным для обороны.

Это естественно-географические факторы вполне объясняют ту историческую роль, которую был призван играть Иран в судьбах окружающих его стран. Находясь на стыке между Передним Востоком, Средним и Дальним, он в течение тысячелетий контролировал те великие торговые пути, которые связывали Средиземное море с Индией и Китаем. Обладание узкими ущельями, в которые с железной «географической» необходимостью втягивались великие транс-азийские магистрали, предоставляло в распоряжение Ирана как бы «контрольные пакеты» последних. Здесь пересекаются диагонали старого мира. Этим же объясняется немного избитое определение англичанами Ирана, как «столбовой дороги народов.

Уже за пять столетий до нашей эры великая торговая дорога, прозванная персами «царским путем», вела от Средиземно-морского южного побережья к древней столице Экбатане (Хамадану) и далее по Северной Персии через Рагу (Тегеран), Нишапур, к границам теперешнего Афганистана. Здесь дорога раздваивалась: северный зубец ее направлялся к оазисам Средней Азии, южный – через колоссальные горные барьеры – к долинам Индийского Пятиречья. На обладании этой колоссальной магистралью и было основано могущество персов ахеменидов. Завоевывая их империю Александр Македонский стремился главным образом установить свой контроль над индо-персидской магистралью, по которой экспортировались на Запад в огромных количествах: пряности (перец), хлопчатобумажные ткани, химические краски и особой закалки сталь. В конце ΙΙ века нашей эры значение этой магистрали еще более возрастает, так как она смыкается с китайским путем и приводит Средиземное море в связь с побережьем Тихого Океана. По вновь открытой мировой артерии происходит оживленный обмен культурными ценностями: Китай посылает свой традиционный товар – шелк, получая взамен с Запада стекло, хрусталь и другие продукты римско- левантийской индустрии. Не входя в излишне исторические детали, можно сказать, что на владении контрольным участком трансазийского пути зиждилось значение великих иранских империй: парфян, а затем сассанидов, в течение семи веков победоносно сопротивлявшихся Римской империи и Византии. В VΙΙ веке иранская цитадель получает свежий гарнизон в лице арабов, возродивших значение древнего среднеазийского пути прозванного ими «Хоросанской дорогой». Сделав последнюю осью всей своей торговой деятельности, арабские купцы проторяют новые пути. приводившие их на юг к Индийскому Океану и на север к Балтийскому морю.

В Χ веке происходит процесс расщепления арабского халифата; в восточной части последнего возникают одно за другим национальные персидские государства, основывающие свое бытие на владении «воротами Ирана», по прежнему открывающими единственный доступ в Индию, Китай и Среднюю Азию. В последующем веке (до начала ΧVΙ в.) мы видим беспрерывную борьбу между монголами, турками и персами за ущелья, перевалы и за протянутую между ними историческую северную Иранскую дорогу – открывающую. доступ к богатствам Индии и Дальнего Востока.

В конце ΧV века наступает поворотный момент в истории Евразии, связанный с утверждением турецкого владычества в Леванте т.е. в восточной части Средиземного моря. Завоевав Малую Азию и Константинополь турки-османы подвергают чрезвычайным стеснениям ту оживленную торговлю, которую европейские купцы (итальянские) вели с Востока. Они взимают огромные пошлины, ограничивают право транзита и, кроме того, подрывают средиземноморскую торговлю огромным развитием пиратства. Европейские купцы естественно начинают искать новых путей в Индию и Китай, которые обходили бы ту баррикаду, которая была воздвигнута турками в Леванте. Совершенно понятно, что поиски кружного морского пути на Восток исходили от тех государств, которые имели береговую линию на Атлантическом Океане и раньше принимали незначительное участие в левантийской торговле, благодаря монопольному сосредоточению последней в руках двух могучих итальянских республик :Венеции и Генуи. Такими странами были Испания и Португалия. Португальский моряк Бартоломей Диаз в 1488 году огибает южную оконечность Африки, многозначительно прозванную им мысом Доброй Надежды; спустя десять лет другой португальский капитан Васко де Гама, идя в том же направлении уже достиг западного побережья Индии. Поиски кружного пути в Индию были закончены.

Открытие безопасного и дешевого (благодаря незначительности морского фрахта сравнительно с сухопутным) океанического пути вызвало форменную революцию в торговых отношениях Европы с Востоком. Старинные сухопутные магистрали, путешествие по которым было сопряжено с огромными стеснениями и риском, – теряют свое прежнее значение и глохнут. Этот процесс автоматически влечет за собой политикоэкономическое падение тех стран, которые основывали свою мощь на эксплуатации трансазийских караванных путей. Начиная с ΧVΙ века. наблюдается упадок итальянских республик, Турции. Персии.

Конечно, нельзя представлять, чтобы эти страны сразу же очутились в стороне от мирового обмена и пережили молниеносный упадок. Европейская торговля с Востоком не могла немедленно и целиком перейти на новые рельсы; прошло более ста лет прежде чем этот процесс завершился и в течение этого времени левантийская торговля имела довольно значительные размеры. Тем не менее процесс политико-экономического упадка Турции и Персии неизбежно начался и продолжался с ростом значения морских путей, пока не достиг своей кульминационной точки в ΧVΙΙ и ΧVΙΙΙ веках.

Процесс экономической и политической деградации Персии сильно замедлился, вдобавок, благодаря тому обстоятельству, что как раз в эту эпоху к ее северным границам приблизилась новая огромная сухопутная магистраль, шедшая из Европы, через Московское царство к Каспийскому морю. Уже со второй половины ΧV века мы видим, как Россия, освободившись от монгольского владычества, заводит оживленные дипломатические и торговые связи с Персией и даже с среднеазийскими ханствами. В огромной степени усилились эти сношения после покорения при Иоанне Грозном Казани и Астрахани (1556 г), что обеспечило за Россией владение естественной речной дорогой к Каспийскому морю –Волгой. На всем протяжении речной дороги возникают города и поселения, по великой реке начинают регулярно циркулировать торговые караваны, наконец, постепенно устанавливаются разработанные маршруты из Казани в главные города Персии.

Главный водный путь в ΧVΙ и ΧVΙΙ столетиях шел от Астрахани вдоль западного побережья Каспийского моря, с заходом в Терки и Дербент; от Низовой (между Дербентом и Баку) дорога шла уже сухопутьем на столицу Ширвана-Шемаху, откуда на Ардебель-Зенджан-Казвин-Кашан и, наконец, Исфаган.

Путь из московского царства «В Кизылбаши» помимо своего торгового значения для России, о котором мы будем говорить ниже, в половине ΧVΙ века получил крайне притягательную силу для северо-европейских государств, в особенности для Англии и Голландии. В результате открытия Португалией морского пути вокруг Африки, торговля с Индией и Китаем в течение почти двухсот лет стала ее неотъемлемой монополией. Англия и Голландия, пережившие в эту эпоху стремительный экономический рост, естественно начали поиски «своего» пути в Индию, если не в южном, то хотя бы в «арктическом» направлении вдоль северного побережья Канады и Сибири. Один из тогдашних купцов Ченслер командовал такой полярной экспедицией, в результате которой он открыл Белое море и северный путь в Московское царство. Это путешествие не только положило начало морской торговле между Россией и Англией, но и открыло перед последней совершенно новые перспективы – установления сухопутной дороги в Индию и Китай через территории России и Персии. Любопытно отметить что поиски пути в Индию через Иранское плато уже задолго до этого интересовали московское правительство и купечество. Достаточно указать хотя бы на путешественника в Индию тверского купца Афанасия Никитина, который за сто лет экспедиции Ченслера ходил «за три моря» пересек с севера на юг всю Персию и посетил ряд индийских гаваней и внутренних городов. Интерес к нахождению торговых путей в Индию через территорию Персии никогда не ослабевал в Москве. Так в середине ΧVΙΙ века астраханскому купцу Анисиму Грибову, отправленному в Туркестан с «царскими грамотами» и государевой купецкой казной «было наказано разведать какой наиболее удобный путь из Астрахани в Индию через Мешхед до Агры, причем для некоторых участников он даже указывает продолжительность пути.

Эта общая заинтересованность англичан и русских в открытии сухопутного пути в Индию объясняет, почему пять лет спустя после путешествия Ченслера, другому купцу Дженкинсону было поручено «испробовать все пути и средства. чтобы узнать, как из России морем или сушей пройти в Китай». Попытка Дженкинсона найти этот путь через ханства Средней Азии окончилась, однако, однако, полнейшей неудачей неудачей, вследствие той политико-экономической разрухи или, по выражению русских источников «бесгосударья», которая там царила. однако, все эти проекты и планы принесли косвенный результат: они положили начало сношениям англичан, а за ними и других северно-европейских народов, с Персией через Московское царство.

Особенно заманчивыми стали сношения с Персией в эпоху ее расцвета при шахе Абассе Великом (1587-1629), когда были улучшены пути в Индию и Китай, построены новые караван-сараи, мосты. В этот период при дворе шаха находятся английские авантюристы вроде братьев Шерли, которые исполняют дипломатические поручения, инструктируют персидскую армию и ведут борьбу с португальцами.

После неудачных поисков трансперсидского пути в Индию и Китай, Перся теряет для Запада значение транзитной территории, но приобретает зато самостоятельный торговый интерес. Главным предметом персидского вывоза становится в эту эпоху шелк, производство которого расцвело в Гиляне и в некоторых других провинциях. Торговля шелкам играла чрезвычайно крупное значение в экономической жизни Европы. В этом новом товарообороте между западом и Персией, на смену старинным но теперь заглохшим продольным путям, приходят две новые дороги, пересекающие страну в вертикальном направлении. Одна дорога, идущая от Каспийского моря к Исфагану и составляющая отрезок великого волжско-каспийского пути. Вторая дорога шла в обратном направлении с юга на север, от портов персидского залива: Ормуза, Харака, Бушира – внутрь страны. Что касается первого, северного пути он безраздельно эксплуатировался Россией. Вывоз шелка составлял царскую монополию и, чрезвычайно доходную. Раз в три года «царевы гости», т.е. правительственные купцы составляли на Волге караваны и плыли в Персию. Взамен шелка они привозили главным образом соболя и вообще всяческие меха, красную медь, полотна и сукно. Прибыль извлекаемая из этой торговли, равнялась приблизительно 600 000 теперешних рублей.

Вполне понятно, что иностранцы, в особенности англичане после поездки Джекинсона, всячески стремились добиться права свободного торга с Персией, через территорию Московского царства. Однако, бесконечные просьбы англичан, голландцев, французов, гольштинцев и датчане встречали решительный отпор со стороны московского правительства. «Персов не пускали дальше Астрахани, а европейцам не давали шелка ближе Архангельска», выменивая взамен сукна.

В эпоху развитого коммерческого капитала, как известно,» торговля естественно ведет к войне и война покровительствует торговле». Этот процесс мы наблюдаем в первой четверти ΧVΙΙΙ в. в русско-персидских торговых отношениях. Не ограничиваясь более монопольной эксплуатацией персо-каспийского пути, сформировавшийся русский торговый капитал стремиться также к завоеванию шелковой сырьевой базы – Гиляна, чтобы получить таким путем возможность направлять в Россию весь персидский шелк. На этой почве возникает персидский поход Петра Ι (1722), окончившийся, благодаря военному бессилию Персии той эпохи, завоеванием Дербета, Баку, а позже по договору с Турцией (1724) оккупацией Гиляна.

персидская авантюра оказалась не по плечу полуевропейскому петербургскому государству и полуазиатскому русскому капиталу. Вдобавок сам поход сопровождался огромными потерями (около 4000, 15 000 лошадей) и затратами (около 1 миллиона руб.). неудивительно, что Гилян был очищен тотчас же после смерти Петра Ι, вскоре же после этого пришлось расстаться и с другими прикаспийскими приобретениями. Надир шах, возродивший на короткое время военно-политическое значение Персии, потребовал отдачи Дербента и Баку, грозя в противном случае военным союзом с Турцией. России пришлось уступить (1735); так бесславно рушилась первая попытка русского торгового империализма в Персии.

Монополию каспийской торговли с последней России впрочем сохранила до ΧΙΧ века. В течение всего ΧVΙΙΙ века англичане (Эльстон, Хануэй) делали беспрестанные попытки пробить путь к персидскому шелку через территорию России. На один момент им удалось даже организовать факторию в Реште, но вскоре декрет петербургского правительства абсолютно запретил английскую торговлю по каспийскому морю. Таков был реванш, взятый Россией за крушение «персидского похода».

Второй путь, по которому в ΧVΙ – ΧVΙΙΙ веках происходил товарооборот между Персией и западными государствами шел от портов персидского залива вглубь страны. Благодаря экономико-географическим условиям, а именно концентрации огромного большинства наспеления, и вследствие этого его хозяйственной деятельности, в плодородных северных провинциях, южные пути никогда не играли крупного значения в жизни Персии. Лишь в редкие периоды расцвета последней (халифат ΙΧ века, монгольская империя ΧVΙΙΙ века, Аббас Великий) они приобретали известную экономическую роль, открывая выход к морю для провинции центральной и южной Персии.

Открытие мормкого пути в Индию, сильно подняло торговлю Персидского залива, в котором в ΧVΙΙ и ΧVΙΙΙ веках начали устраивать свои морские стоянки и коммерческие фактории: португальцы, голландцы, англичане.

Главным предметом вывоза и здесь долгое время являлся шелк. Объясняется это тем, что Россия потребляла лишь часть персидского шелка, остальное количество приходилось вывозить через Алеппо, где оно подвергалось высоким турецким пошлинам. Появление европейских купцов у южных границ Персии давало возможность передавать им шелк по более короткому пути и вдобавок без турецкого посредничества, что удешевляло стоимость его почти на 50%. И европейцы и шах, державший в своих руках монополию на вывоз шелка, понятно только выигрывали от экспорта через южные порты, стоимость которого достигла крупной суммы в 600 00 теперешних рублей.

Борьба между европейскими морскими державами за Персидский залив тесно связана с ожесточенной двухсотлетней борьбой за великий торговый путь ведущий в Индию и Китай, и поэтому не может быть здесь рассмотрена сколько-нибудь подробно. достаточно указать, что долгое время монополия принадлежала здесь португальцам, устроившим свою базу на острове Ормузе, затем она перешла к голландцам, выхлопотавшим право беспошлинной торговли шелком, и, наконец. во второй половине ΧVΙΙ века она была отнята у них англичанами, сделавшими впоследствии центром своей деятельности – Бушир.

Значение южно-персидской торговли, так же как и северной, впрочем, совершенно падает уже с конца ΧVΙΙ века и в продолжение всего последующего столетия. В это время Персия испытывает нашествие афганов, захваты на юге необычайно усилившегося пиратского государства Омана и, в результате, переживает полный политический и экономический развал. После этого Персия теряет для европейских держав свое прежнее торговое значение и начинает вновь играть свою старую роль – огромной цитадели командующей над подступами к Передней Азии, Туркестану, Индии. (См. далее)