Взаимоотношения ИРИ и стран Центральной Азии

В.В. Хуторская

В 90-е годы внешнеполитический курс ИРИ претерпел определенные изменения, внешнеполитическая стратегия стала характеризоваться большей умеренностью. В Иране все больше внимания стали уделять отношениям с непосредственными соседями.
После распада СССР Иран получил возможность свободно развивать отношения со странами Центральной Азии. С другой стороны, вакуум, образовавшийся после исчезновения Советского Союза, поспешили заполнить не только Иран, но и другие силы, присутствие которых в регионе, а в особенности в непосредственной близости от своих границ, Иран не устраивало.
Центральноазиатский регион является не только источником высоких прибылей и влияния, занимая исключительное геополитическое положение и обладая огромными запасами полезных ископаемых, особенно природного газа и нефти, но и источником возможных угроз как для региональной, так и для мировой безопасности. С древности характерными особенностями Центральной Азии были полиэтничность и многоконфессиональность. Центральная Азия была местом соприкосновения многих народов, взаимообмена культур и традиций. Веками существовали, пропагандировались и распространялись разные религии. В наши дни этот регион определяют как «Евраазийские Балканы». Нельзя исключить того, что данный регион может превратиться в очаг этнических конфликтов.
В регионе остро стоят проблемы и другого плана. Например, предметом особого беспокойства стало экологическое состояние Каспийского моря, способное повлиять не только на прибрежные районы, но и на состояние мировой экологии в целом.
После распада СССР обострилась социальная напряженность в регионе, ставшая в значительной степени результатом ухудшения экономического положения в новых независимых государствах Центральной Азии. Увеличилась опасность возникновения конфликтов на этнической, национальной, конфессиональной почве. Иран потенциально уязвим с точки зрения внутренних этнических конфликтов и, если произойдет дестабилизация обстановки в любой из центральных республик, внутренние проблемы региона могут выйти из под контроля. Все это не могло не вызвать обеспокоенность ИРИ, и Центральная Азия стала объектом пристального внимания Ирана, превратилась в одно из основных направлений его внешней политики, что сохраняется и сейчас и открыто при знается руководителями иранского внешнего ведомства.
Кроме этого у Ирана сложные отношения с соседями: в регионе Ближнего и Среднего Востока и Персидского Залива ему приходится мириться со сложившимся положением, диктуемым арабскими государствами и отчасти США, что оставляет Ирану мало места для активной деятельности. Наоборот, Центральная Азия предоставляет ему такие возможности, чего требует и ситуация, складывающаяся вокруг Каспийского моря. Северным провинциям остро необходимы поставки энергии, газа, особенно для нужд населения. Естественно его выгоднее поставлять из района Каспийского моря, чем переправлять с гораздо более отдаленных месторождений на юге страны.
Помимо сохранения стабильности в регионе, недопущения развития национальных движений Ирану необходимо установление с центральноазиатскими странами прочных политических. экономических и культурных связей. Естественно, хотели бы в Тегеране и распространения в Центральной Азии исламских ценностей, так как Иран хочет выступать также и в роли лидера исламского мира, но иранское руководство достаточно разумно, чтобы не акцентировать вопросы политики и идеологии в своих отношениях с этими странами. Ни одно из правительств центральноазиатских республик не склонно к установлению у себя исламского порядка, все поддерживают близкие отношения с Турцией, США., многие с Израилем.
Даже в первые годы после исламской революции в Иране были очень редки призывы экспортировать исламскую революцию в центральноазиатские республики СССР. Если такие призывы к советским мусульманам имели место, то они делались в гораздо более мягкой форме, чем аналогичные обращения по отношению к мусульманам арабских стран, более суровой критике подвергались и режимы последних. И после распада СССР Иран неоднократно заявлял, что не ставит перед собой цель распространить в этих республиках революционные идеи. В 1992 г. Камаль Харрази, будучи представителем ИРИ в ОНН, заявил, что народы Центральной Азии имеют право выбирать свой путь и Иран не будет навязывать им дружбы, скорее он рассчитывает на хорошие соседские отношения. Таким образом, здесь исламская идеология не имеет определенного значения. Многие исследователи, например Д. Менашри, уверены, что первостепенное значение для Ирана имеют отношения с Россией. Так, Али Акбар Велаяти, будучи министром иностранных дел ИРИ, заявлял, что Иран формирует свою политику в регионе таким образом, чтобы избежать столкновения с Россией. После распада СССР Москва сохранила для Ирана большую значимость. Тегеран хотел, чтобы Россия уважала договоры, которые он подписал с СССР, чтобы Россия отвечала за их соблюдение, и старался не давать повода России для выхода из этих договоров. Таким образом, несмотря на свое желание распространять идеологическое влияние в Центральной Азии, региональная стабильность и взаимовыгодные двухсторонние отношения, как оказалось, имеют для Ирана большее значение. Как писала газета «Кейхан-е хаваи» в 1993 г., «изменение во внешнеполитической линии не означает отхода от принципов исламской революции, а является показателем осознания новых возможностей и попытки использовать их как можно лучше в интересах революции».
Хочется обратить внимание на то, что в ходе поездки в 1993 г. по странам Центральной Азии президент ИРИ Хашеми Рафсанджани подчеркнул, что основной целью его поездки являются деловые контакты, в то время как ранее министр иностранных дел ИРИ Велаяти заявил, что Иран рассматривает свои отношения со странами Центральной Азии не с коммерческой точки зрения.
Здесь отчетливо проявился прагматизм иранского руководства., ведь данное заявление делалось, вероятно, с учетом того, что центральноазиатские страны неоднократно высказывались за свое желание развивать с Ираном преимущественно экономические отношения, без политического подтекста. Так, один из представителей туркменского МИДа заявлял, что Иран нужен Туркменистану, чтобы доставлять к морю туркменские товары, но что Туркменистан вовсе не желает превращаться в исламское государство. В таком же духе и высказался и бывший глава Духовного управления мусульман Центральной Азии муфтий Мохаммед Юсуф Мохаммед Садег, заявив, что для Узбекистана более приемлемым является турецкий путь развития. Похоже, иранское руководство все это осознало и приняло во внимание, модифицировав внешне свой подход к отношениям с центральноазиатскими странами. Тем не менее оно подверглось жестокой критике в самом Иране. Его обвиняли в неумении выработать необходимый подход в отношениях со странами Центральной Азии и неуместном использовании революционной риторики, с одной стороны, и за слишком слабые усилия в деле распространения идей исламской революции – с другой.
Но прагматическое крыло осознало, что более прочной базой для интенсивного проникновения Ирана в регион и распространения там его влияния может стать культурная доминанта. В Тегеране произошла быстрая переориентация на возрождение культурной общности. Стало активно, особенно в 90-е годы, пропагандироваться общее культурное наследие региона. При этом делается акцент на необходимость культурного возрождения для обретения истинной независимости, возрождения былого величия и подчеркивается, что в этом Иран готов оказать значительную помощь.
Это новое направление внешнеполитического курса совпало с тем, что в Иране уже с конца 80-х годов одновременно с ослаблением жесткого исламизированного идеологического курса в политике и культурной жизни страны заметнее начинает проступать традиционный, собственно иранский элемент. Провозглашается приверженность классической традиции в культурной политике, демонстрируется стремление объединить ученых Азии и всего мира вокруг ценностей персидской классической поэзии и наследия Фирдоуси. Особый акцент делается на роли эпоса Фирдоуси для народов Центральной Азии и всего региона. Именно на эти факторы возлагается задача создания почвы для интегрирования в регион с общими культурными и экономическими предпосылками. Культурно-политическая доктрина Ирана в регионе отходит от чисто исламских постулатов и ориентируется на распространение и пропаганду памятников иранской культурной традиции – персидского языка и поэзии, текста Корана на фарси, реконструкцию исторических традиционных связей, распространение общих этнических доисламских и исламских принципов. Исламское наследие присутствует в доктрине лишь как некий общий фон.
В Тегеране заявляют, что на этапе формирования такой чисто экономической организации, как ОЭС роль иранского культурного наследия позволит консолидировать экономический союз стран и обрести в исламском мире свой устойчивый имидж. Иранцы полагают, что именно специфика древней иранской культуры и ее укорененность в истории и сознании народов Южной Азии поможет нынешним государствам более эффективно интегрироваться в регион и будет способствовать его развитию и созданию в будущем культурно-политической и экономической общности сопредельных стран.
В 1995г. министр иностранных дел ИРИ А.А. Велаяти провозглашает действенность принципа исламского идеолога Али Шариати «возврата к себе» (базгяшт бе ход), который, по его мнению, действенен и проявляется в культурном, политическом и экономическом контексте жизни региона. Он говорит о региональных связях Ирана и Центральной Азии, успех и реальность осуществления которых «гарантирует общее для этих стран культурное наследие». Данное заявление, если рассматривать его в контексте иранской региональной политики в Центральной Азии в 90-е годы, наглядно демонстрирует, как Иран использует свои идеи общей культуры для развития связей и укрепления своего влияния и положения в станах региона. При этом подчеркивается, что иранская культура не является чем-то привнесенным извне для стран региона, а представляет собой часть их собственного культурного прошлого. Таким образом, это приобретает вид не пропаганды собственной иранской культуры, а призыва к возвращению к своим корням, к своему славному прошлому, трепетное отношение к которому является традиционной частью культуры восточных народов вообще, а не только народов центральноазиатского региона.
Как утверждает Тегеран, в пользу развития сотрудничества центральноазиатских стран с Ираном говорят их общее культурно-историческое прошлое, общие границы, экономические основы и древние торговые связи. Общность культуры, истории, искусства, литературы и религии иранских народов с народами стран Центральной Азии является крепким фундаментом и прочной базой для развития их взаимоотношений.
Таким образом особое значение во взаимоотношениях стран Центральной Азии с Ираном стало уделяться анализу культурного прошлого. В этой связи особый интерес представляет точка зрения Мехди Санаи, иранского исследователя, специализирующегося на изучении взаимоотношений Ирана со странами Центральной Азии. Мехди Санаи занимал пост атташе по культуре в России. В 1997 г. им опубликована книга «Взаимоотношения Ирана и стран Центральной Азии». В качестве обоснования исторической и культурной общности Ирана и центральноазиатского региона М. Санаи приводит несколько аргументов:
«Отношения Ирана с Центральной Азией стали развиваться до появления ислама и даже до появления христианства, когда большая часть территории нынешней Центральной Азии была частью Ирана. Благодаря заимствованной у древних иранцев системе обучения и воспитания школы Центральной Азии приобрели особое развитие и стали центрами воспитания великих ученых, благодаря этой системе в регионе успешно развивались исламская культура, наука, техника, образование, философия, искусство и литература. Даже находясь под властью правителей-тюрков, имевших тесные связи с Аббасидским халифатом и препятствовавших распространению шиизма, не допускавших иранцев к власти, иранцы обладали огромным влиянием в политической и культурной жизни. Культура и цивилизация, существующая в Центральной Азии, с появлением ислама в регионе воспринимается как прямая заслуга Ирана. В языках народов Центральной Азии можно встретить много персидских слов. Местное население использует в разговорной речи персидские поговорки, стихи. Таджикский язык относится к иранским. В Узбекистане большинство исламских ритуалов народ выполняет на персидском языке. Благодаря влиянию иранской системы образования на многих летописцев XV-XVII столетий история народов Центральной Азии писалась на персидском языке. В исторических зданиях сохранились следы иранской архитектуры и ремесла. Почитаемые поэты народов Центральной Азии – Фараги, Навои, Айни, Кунабаев – считали себя учениками иранских поэтов и придерживались их взглядов. Все народы Центральной Азии хорошо знают и любят известных иранских поэтов – Хафиза, Фирдоуси, Саади, Хайама. Известные ученые, родившиеся на территории Центральной Азии, признаются продуктами ирано-исламской культуры и отмечается, что, например, что на мировом уровне такие ученые, как Рудаки, Улугбек, Бухари, ибн Сина, Балами, Бируни, Насер Хосров известны как иранские деятели. У народов Ирана и Центральной Азии много общих традиций, например празднование Ноуруза. Многие традиции и обычаи сформированы под влиянием ислама, который отразился на менталитете и быте народов центральноазиатского региона, занял прочное место в их повседневной жизни. Мощным консолидирующим фактором в жизни народов региона была философия и поэзия суфизма, представленного в регионе в основном орденами Накшбандие, Кобревие, Яссауи, Кадирие, Чаштия. Одна из причин тесной связи Ирана с Центральной Азией заключается в присутствии национальных меньшинств по обеим сторонам общей границы. Взаимное переселение особенно интенсивно происходило во времена Великого шелкового пути.
В XVII-XIX в.в. большая часть территории Центральной Азии вошла в состав Российской империи, а в XX в.– СССР, в культурных отношениях между Ираном и Центральной Азией стал наблюдаться относительный застой. Однако, по мнению М. Санаи, присутствие иранской культуры и традиций в Центральной Азии было так сильно, что стало препятствовать распространению русской культуры в XIX-XX в.в. Советизация и коллективизация вызвали массовое бегство тюрков Центральной Азии за рубеж, в том числе в Иран. В настоящее время большая община туркмен проживает в провинции Мазендаран на границе с Туркменистаном; в г. Горган и на севере Ирана проживает значительное количество казахов.
Лишь после обретения независимости в центральноазиатских республиках начался процесс самоопределения, возрождения национальной самоидентификации, целью чего было установить определенную дистанцию от России и русской культуры.
Таким образом, мы видим, что для иранского проникновения в регион создана убедительная идеологическая база, которая сразу же начинает активно внедряться на практике. В 1992 г. ИРИ открывает практически во всех республиках Центральной Азии свои посольства, где специальные сотрудники занимаются вопросами культуры, образования и науки. Кроме того, именно в этот период Министерство культуры и исламской ориентации открывает в г. Алмааты специальное представительство, которое выполняет функции иранского культурного центра в регионе. Впоследствии культурные представительства ИРИ открываются в Таджикистане и Туркменистане. Эти структуры способствуют динамичному развитию культурных, образовательных, и научных связей между ИРИ и странами Центральной Азии». В мае 1992 г. Таджикистан, Кыргызстан, Казахстан и Туркменистан принимают участие в международной выставке книг в Тегеране. В дни работы выставки подписывается ряд двусторонних документов о сотрудничестве в области культуры, библиотековедения и полиграфической индустрии, охватывающие также пополнение книжной продукцией национальных библиотек соответствующих стран. В эти же годы в Иране издается целая серия учебников, словарей, журналов для республик Центральной Азии. Заключается многочисленные соглашения в области культурного сотрудничества, договоренности о культурном обмене, соглашения между университетами Ирана и ВУЗами центральноазиатских стран; проводятся фестивали иранских фильмов, обмен концертными и театральными группами, открываются книжные магазины иранских издательств; студенты, изучающие персидский язык, направляются на стажировку в Иран, проводятся культурные встречи и мероприятия, представители центральноазиатских стран регулярно принимают участие в организуемых иранской стороной конференциях, симпозиумах по различной тематике. Проводятся дни культуры Ирана в центральноазиатских республиках и дни культуры стран центральной Азии в Иране и многие другие мероприятия.
Иран уделяет огромное внимание изучению персидского языка в странах Центральной Азии. В университетах центральноазиатских стран создаются новые кафедры персидского языка, персидский начинает преподаваться в ряде средних общеобразовательных школ. ИРИ направляет преподавателей персидского языка в университеты республик, организовывает курсы повышения квалификации и стажировки для преподавателей и практику для студентов, проводит семинары, обеспечивают необходимыми учебно-методическими материалами и техническими средствами обучения, издает учебную литературу на персидском и национальных языках.
Особенно активную деятельность ИРИ развернула в Таджикистане: там регулярно проводятся международные симпозиумы и семинары, посвященные персидскому языку и литературе, создан Фонд персидского языка. На иранские средства построены библиотеки имени Рудаки и Амира Кабира. Как подчеркивает М. Санаи, таджики признают тот факт, что они – иранцы, что таджики и иранцы – это части единого целого. Развивается иранистика и в Казахстане и Кыргызстане, где до 1990 г. этого направления востоковедения практически не существовало. В 1990-1992 г.г. восточные факультеты с отделениями по иранистике открылись в Казахском государственном университете и Бишкекском государственном университете.
Иран проявил особую активность в предоставлении новым государствам помощи с их телевизионными программами, оказывая таким образом непосредственное влияние на широкую аудиторию. Но ИРИ снабжает, например таджикское телевидение, в большей степени телевизионными сериалами, чем программами по религиозной тематике, которыми изобилует собственно иранское телевидение.
Хотелось бы обратить внимание на несколько весьма уязвимых мест в иранской культурной пропаганде в Центральной Азии. Так, несмотря на громкие заявления об общем культурном наследии, в культуре Ирана и Центральной Азии очень много различий и говорить о культурной идентичности нельзя. В XVI в. Иран стал шиитской страной, что естественно отделило его от соседних суннитских стран, в частности от центральноазиатского региона.
В республиках Центральной Азии нет значительных по численности шиитских меньшинств, с которыми Иран мог бы наладить крепкие связи. После обретения независимости религиозные деятели Центральной Азии ездили учиться в теологические центры Турции, Пакистана, Египта, Саудовской Аравии, Марокко, но не Ирана. Данные страны также начали широкомасштабную религиозную деятельность в этих республиках. Для распространения и пропаганды ислама в Центральную Азию стало приезжать множество миссионеров. Когда в СССР поднялась волна исламисткого возрождения, его идеологи обращались главным образом к трудам суннитских, а не иранских мыслителей.
С точки зрения культуры и лингвистики, четыре из пяти центральноазиатских стран являются частью тюркоязычного мира. И только в Таджикистане, с культурной и лингвистической точек зрения, преобладают персы.
Регион Центральной Азии всегда находился под влиянием окружавших его цивилизаций, на перекрестке таких философских систем, как конфуцианство, буддизм, ислам и христианство. Через него проходил Великий шелковый путь, служивший не только средством обмена товарами, но и идеями между Китаем, Индией, Ираном и Европой. Как отмечает профессор Нью-Йоркского университета Роберт Д. Мачесней, страны центральноазиатского региона заимствовали ключевые элементы у трех основных частей исламского мира: религию – у арабов, административно-бюрократическую систему – у персов, а военную – у турок, получив уникальное преимущество от сочетаний иранского и турецкого начал в своей собственной культуре.
Кроме того, Иран часто подчеркивает свое превосходство над центральноазиатскими республиками, старается преподнести себя как «старшего брата», способного преподать этим странам уроки в области ислама, культуры, и даже языка в случае Таджикистана, что вызывает раздражение в государствах Центральной Азии.
Таким образом, разработанное Ираном обоснование присутствия в регионе далеко не идеально, однако идеи культурно-исторической общности, вероятно, будут развиваться и использоваться и в дальнейшем, так как наиболее отвечают интересам ИРИ.
Что же касается возможной исламизации стран Центральной Азии, то в этом случае угроза исходит не от Ирана. Иранский шиитский ислам вряд ли может быть широко воспринят в Центральной Азии, население которой в основном составляют сунниты ханафитского толка. Группы шиитов в регионе весьма немногочислены: это в основном азербайджанцы и иранцы по происхождению, проживающие компактно в некоторых центральноазиатских республиках.
Основная угроза исходит от суннитских радикальных движений, базирующихся в Пакистане и Афганистане. Опыт ряда мусульманских стран показывает, что исламские фундаменталисты быстро набирают силу и начинают претендовать на власть в тех государствах, где модернизация в сочетании с демографическим взрывом ведет к быстрому обнищанию значительной части населения. Такая ситуация может сложиться в центральноазиатских странах. Сильной стороной исламских фундаменталистов является проповедь социальной справедливости, конфессионального демократизма и интернационализма, что может выступать в качестве идейно-политической альтернативы национализму и этнократии.
Стоит отметить, что гораздо больше оснований для беспокойства создает возможность развития конфликтов на национальной почве в регионе. Центральноазиатские государства находятся на этапе создания наций, причем в них сильны настроения, связанные с племенной и этнической принадлежностью, вследствие чего главной проблемой становятся внутренние противоречия. Регион представляет из себя мозаику с этнической точки зрения. Часть южного Узбекистана густо заселена таджиками, в западном Таджикистане проживает значительное количество узбеков, а в районе Ферганской долины в Кыргызстане присутствуют узбеки и таджики. Границы этих государств были произвольно созданы в 20-30-е годы прошлого века, когда официально создавались соответствующие советские республики. Вследствие разного этнического состава они уязвимы для внутренних и внешних конфликтов. Кроме того, даже доминирующие этнические общины часто разобщены в зависимости от племенной принадлежности, что особенно наглядно демонстрирует пример Таджикистана. Регион в отличие от окружающей его зоны представляет собой силовой вакуум и является соблазном для вмешательства со стороны более мощных соседей, каждый из которых полон решимости оказать сопротивление доминирующей роли другого соседа. Он расположен по обе стороны неизбежно возникающей транспортной сети, которая должна соединить по более правильной прямой самые богатые районы Евразии и самые промышленно развитые районы Запада с крайними точками на Востоке и также имеет важное значение с геополитической точки зрения. Более того, он имеет важное значение с точки зрения исторических амбиций и амбиций безопасности, по крайней мере самых непосредственных и наиболее мощных соседей.
Мощным импульсом обострения борьбы этнических группировок и роста сепаратизма в центральноазиатских странах может стать новая националистическая политическая идеология правящих кругов Центральной Азии стран, которая находит свое выражение во все более наглядной тенденции к установлению этнократии титульных народностей.
Иран не заинтересован в дестабилизации ситуации в регионе, более того, он опасается, что националистические настроения, развившиеся в Центральной Азии, смогут распространиться и среди иранского населения (значительную часть которого составляют национальные меньшинства, в частности выходцы из центральноазиатского региона), что создает угрозу территориальной целостности страны. Действительно, по обеим сторонам границы Ирана со странами Центральной Азии проживают люди с одной религией, традициями и языком, и это имеет большое значение для Ирана. Национальные меньшинства центральноазиатских народов проживают и в других странах Среднего и Ближнего Востока. Так, например, туркменские национальные меньшинства присутствуют не только в Иране, но и в Ираке, Сирии, Саудовской Аравии.
Само образование центральноазиатских государств привело к полному изменению облика региона Ближнего и Среднего Востока. Изменился даже этнический характер данного региона: после того, как туда влились более 50 миллионов жителей новых исламских государств неарабский элемент стал более весомым.
Отношения Ирана с государствами Центральной Азии развиваются на международном и двустороннем уровнях, а также на уровне областей и провинций.
ИРИ была одной из первых стран, признавших независимость центральноазиатских республик во всех регионах международных организациях и форумах.
Большое значение для Ирана имело включение центральноазиатских республик в Организацию Исламской Конференции, что способствует не только повышению авторитета этой организации в мире, но и возрастанию в ОИК роли неарабских государств, что усиливает в ней позицию Ирана.
Иран выступает за вхождение центральноазиатских стран в ОПЕК и стремится выработать совместно с ними политику экспорта нефти и газа через территорию ИРИ, что могло бы усилить позиции Ирана и в ОПЕК.
В 1992 г. центральноазиатские страны были приняты по инициативе Ирана в Организацию экономического сотрудничества (ОЭС), воссозданную в 1985 г. на базе Организации регионального сотрудничества ради развития, что превратило ее во вторую региональную организацию в мире по охвату территории и количеству населения.
Основатели ОЭС рассматривали центральноазиатские республики как новый рынок, источник природных ресурсов, путь транзита товаров в Европу, на Дальний Восток, в Сибирь, Юго-Восточную Азию и выхода таким образом на все мировые рынки. Ираном высказывались идеи создания «исламского общего рынка». Естественно, для Ирана сотрудничество в рамках ОЭС – это и проникновение в центральноазиатский регион, и возможность выйти из изоляции. Так, стоит отметить то, что основное внимание в проектах ОЭС, ведущую роль в которой играет Иран, уделяется созданию транспортных и прочих коммуникаций, ключевое место в которых отводится ИРИ., благодаря чему последняя будет тесно связана с региональными странами. Для финансового обеспечения разрабатываемых проектов страны ОЭС пытаются скоординировать банковскую деятельность. В 1993 г. было утверждено решение о создании Совместного банка ОЭС. Была создана страховая компания организации. В рамках ОЭС создан Научный фонд и Культурная организация для развития сотрудничества в области культуры и осуществления обмена научными достижениями. Приоритетным направлением сотрудничества в регионе остается торговля, но здесь превалируют двусторонние связи, развитие которых осложнено единообразием экспортно-импортной продукции стран-членов ОЭС – проблемой, традиционно осложняющей региональную интеграцию и обмен развивающихся стран.
Важным направлением сотрудничества стран ОЭС является осуществление совместных проектов в нефтегазовой области и энергетике, но сотрудничество в данной области осуществляется в основном на двусторонней основе.
Была возрождена идея создания Трансазиатской железнодорожной магистрали «Великий шелковый путь», которая связала бы регион Среднего Востока с Европой, Дальним Востоком, Индией и странами ЮВА и в которой Иран, по словам А.А. Хашеми Рафсанджани, стал бы основным опорным столбом. В рамках этого проекта в 1995 г. Иран ввел в эксплуатацию 700-километровый участок железной дороги Бафк-Бендер-Аббас, а в 1996 г. было завершено строительство участка Мешхед-Серакс-Теджен, соединившего железнодорожные сети Ирана и Центральной Азии. Ввод в эксплуатацию этих участков обеспечивает самый быстрый транзит грузов из Центральной Азии к портам Персидского залива. С 199 6г. международным консорциумом «НОСТРАК» и российской компанией «Трансконтинентальные линии» разрабатывается проект международного транспортного коридора «Север-Юг», в рамках которого в регионе Каспийского моря планируется организация железнодорожного сообщения по восточному побережью Каспийского моря со строительством соединительного участка между железными дорогами Казахстана и Туркмении с последующим выходом на железнодорожную сеть Ирана и осуществления ряда других проектов. Ведется строительство железнодорожных магистралей Мешхед – Бафк и Керман – Захедан. Большое значение уделяется планам создания морских паромов из порта Энзели в Туркменбаши и Оля, а также Махачкала – Баку – Ноушехр, подготовке проекта железнодорожного паромного сообщения Лагань (Калмыкия) – Ноушахр с дальнейшим выходом в ОАЭ.
Было решено соединить энергосистемы стран региона для передачи электроэнергии в районы, испытывающие ее дефицит. Так, электросеть Ирана уже соединена с электросетями Турции и Азербайджана, ведутся работы по соединению электросетей ИРИ и Туркменистана. Предпринимаются попытки по созданию общей системы связи.
Иран не без основания активен в разработке и продвижении проектов транспортировки через его территорию энергоносителей из центральноазиатских республик.
Вопрос трубопроводов имеет для Ирана и стратегическое, и экономическое значение. Страна, через которую будут вывозиться энергоресурсы, становится настоящей региональной силой и конечно же обогащается экономически.
Кроме того, как уже было сказано выше, Ирану было очень выгодно получать каспийскую нефть для внутреннего потребления в своих северных районах. Некоторые американские исследователи также признают, что иранский путь транспортировки каспийской нефти (по крайней мере для Туркменистана и Казахстана) является наиболее удобным: он дешевле и Иран является наиболее стабильной страной в регионе, а также надежным деловым партнером. Но здесь основным препятствием являются американские санкции. Таким образом, центральноазиатские страны стоят перед проблемой выбора между необходимым для них маршрутом транспортировки энергоносителей, сулящим немалые выгоды, и своими отношениями с США, которые занимают одну из первых позиций в шкале внешнеполитических приоритетов центральноазиатских республик. Кроме того, центральноазиатские республики не всегда могут сами решать вопросы, связанные с транспортировкой их собственных энергоресурсов. Например, нефтяная промышленность Казахстана крепко связана с иностранными нефтяными компаниями, среди которых преобладают американские и европейские (около 50% от всех инвестиций в эту отрасль).
Многие проекты прокладки трубопроводов не реализуются ввиду отсутствия источников финансирования. А международные финансовые организации отказываются выделять средства на данные проекты, так как ключевой страной на трассе газо- и нефтепроводов должен стать Иран. По этой же причине от участия в данных проектах отказываются американские компании и компании других стран Запада. Таким образом, для Ирана приоритетное значение имеет снятие этих санкций или по крайней мере их ослабление.
Проблема выбора направления транспортировки экспортных и импортных товаров Центральной Азии – это проблема доступа в регион, имеющая уже не только экономическое, но и геополитическое значение. Для Ирана это также вопрос выхода из изоляции, преодоления санкций. Осуществление иранских проектов означало бы прекращение всех бойкотов и эмбарго, а интересы западных компаний, чья нефть пойдет по трубам, стали бы лучшей гарантией внешнеполитического авторитета Ирана. Возросло бы влияние ИРИ в регионе.
Особое беспокойство вызывает обострение политической обстановки на берегах Каспийского моря, в частности усиление проамериканских настроений в Туркменистане и Азербайджане, где, по заявлениям азербайджанских государственных деятелей, возможно размещение военных баз НАТО. Противниками этого, естественно, являются и Россия, и Иран, заявляющие, что региональные вопросы должны решаться без вмешательства извне. В подходах этих двух стран к региональным вопросам можно найти много общего.
Особенно в 90-х г.г. стало очевидно, что сотрудничество с Россией, в том числе в интеграционных процессах в Центральной Азии, в большей степени отвечает интересам Ирана в его борьбе с проникновением в этот регион Турции и западных держав, чем конфронтация с Россией, которая сумела сохранить в центральноазиатских республиках достаточно сильные позиции. Для России сотрудничество с Ираном важно в том плане, что Тегеран открыто выступил против продвижения НАТО на Восток, а также на южный фланг альянса через Турцию, в страны Персидского залива. Точки зрения Ирана и России на региональную безопасность и стабильность по многим параметрам совпадают. Иран с пониманием относится к сохранению лидерства России в СНГ, исходя из того, что сильная Россия может быть гарантом интересов Ирана в регионе, слабая же Россия открывает доступ в регион другим силам. Иран и Россия заявляли, что должны избегать взаимной конкуренции в центральноазиатском регионе и продолжать свое сотрудничество, что необходимо для создания там безопасной среды, что отвечает интересам обеих стран.
Российско-иранским сближение обеспокоены США. Они хотели бы оторвать от России крупного потенциального партнера в этом регионе. Еще в 1997 г. Бжезинский писал, что США должны осуществить резкий поворот в сторону Ирана. При этом особо выделялась важность поддержки строительства трубопроводов из Азербайджана и Туркменистана через территорию Ирана в целях полного вытеснения России из Центральной Азии и Закавказья.
Сейчас Тегеран и Вашингтон делают попытки сближения, и российско-иранские отношения могут потерять свою ценность для ИРИ. Для этого есть много причин. Новое значение обретает Каспийское море, а американские санкции не дают Ирану в полной мере использовать свои возможности. Влияние России в центральноазиатском регионе и на Каспии сокращается, а западное и особенно американское проникновение в регион только усиливается. Основной причиной возможного сближения Ирана и США на данном направлении является именно ослабление позиций России в центральноазиатском регионе. Если Россия остается в Центральной Азии, то Иран не проявит сильной заинтересованности во взаимодействии здесь с США.
Активизация внешней политики России в центральноазиатском регионе будет способствовать углублению взаимодействия с Ираном. Отношения России с центральноазиатскими странами и с Ираном в значительной степени зависят от ее собственного геополитического и экономического могущества и активности в регионе.

Иран: ислам и власть. – М., Институт востоковедения РАН, Издательство "Крафт+", 2002.