|
Иран
для России – фактор стабильности в регионе
Март 5, 2007
В условиях
продолжающихся напряженных переговоров по иранской ядерной программе,
российско-иранские отношения также продолжают развиваться, причем весьма
успешно. Об этом в специальном интервью – научный сотрудник отдела стран
Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН Нина Мамедова.
- Не могли ли бы вы прокомментировать выступление президента России Владимира
Путина на конференции по безопасности в Мюнхене, где он обрисовал контуры
российско-иранских отношений как весьма и весьма дружеские?
-
Выступление президента России Владимира Путина стало продолжением той тенденции,
которая наблюдается в отношениях между Россией и Ираном уже долгое время. После
крушения СССР, Иран воспринимался как партнер, даже несмотря на то, что в
последние годы наши отношения были немного более напряженными, чем в 90-е годы,
когда Иран был возведен в ранг стратегического партнера. Если поместить слова
президента об Иране и о российско-иранских отношениях в конкретный контекст, то,
они были нацелены на то, чтобы объяснить Запада и, в частности, США, что Иран не
является угрозой, из-за которой необходимо размещать элементы ПРО в близости от
российских границ.Но в целом, его слова – это своеобразное подведение итогов.
- Чем является Иран для России?
- Для
научных и общественных кругов России Иран всегда был соседом, с которым она
всегда старалась поддерживать хорошие отношения и с которым мы всегда могли
договориться, особенно в первые годы после развала СССР. Иран не смотрел на нас,
как на бывшего «Большого брата», смотрел на нас как на партнера, и ему было
выгодно развивать отношения с нами, особенно после того, Иран оказался в некой
изоляции со стороны США. Надо отметить, что Европа по-разному строила свои
отношения с Ираном, но все же продолжала смотреть на него как на потенциального
партнера. И я могу сказать точно, что любые отношения с Ираном гораздо
продуктивнее, чем конфронтация. Иранский режим, как любой восточный, очень
чувствительно относится к переменам тона, и отвечает на конфронтацию
конфронтацией, хотя, на мой взгляд, иранское общество самое толерантное из всех
восточных обществ.
Одним из
показателей отношений партнерства является то, что наши геополитические интересы
всегда были понятны Ирану. Лакмусовой бумажкой этого стала ситуация в Чечне,
когда Иран тоже мог занять позицию исламской страны и определять ситуацию не как
сепаратистскую, а как религиозную. Но Иран, даже будучи во главе Организации
исламская конференция, заявил, что мусульмане в России не подвергаются никакой
дискриминации, и определил это движение как сепаратистское. Для нас это имело
огромное значение, и это была не единственная ситуация – была еще гражданская
война в Таджикистане, где Иран сыграл важную роль, и т.д. Безусловно, Иран
руководствуется своими собственными интересами, но, тем не менее, совпадение
позиций есть.
- Какую роль играет проект в Бушере?
- В этом
контексте нельзя забывать, что совместный ядерный проект начинался тогда, когда
наша атомная промышленность находилась в весьма тяжелом положении – она
фактически отделилась от своих филиалов, которые были в других республиках.
Договор с Ираном был очень важен с экономической точки зрения. Сейчас, может,
быть это уже не так, но тогда он действительно мог повлиять на сохранение нашей
атомной промышленности.
Однако
важным фактором является то, что на Россию, безусловно, оказывается давление,
поскольку в эти же дни идут международные переговоры по иранской ядерной
программе. И вот последнее заявление о том, что Иран не выплачивает вовремя
деньги по контракту очередное тому подтверждение. Иран - богатая страна, чьи
золотовалютные резервы, особенно в условиях повышающейся цены на нефть,
позволяют оплатить эти счета. В результате, Россия задерживает со сдачей объекта,
что, кстати, выгодно Ирану, потому что пока Россия его не закончит, у нее будет
еще одна причина поддерживать Тегеран на переговорном поле. Но Иран тоже должен
понимать позицию России – этот проект уже выработан, он уже принес свою
экономическую выгоду. В целом, с моей точки зрения, эта ситуация более выгодна
для Ирана, чем для России. Но отношения России с Ирана не начинаются ядерной
программой и ей не заканчиваются.
- Многие эксперты обращают внимание на важность геополитического расположения
Ирана…
- Это,
безусловно, так. Иран нам нужен с точки зрения наших геополитических интересов.
Россию не так интересуют газовые и нефтяные запасы, поскольку мы и сами этим
богаты. Но наши компании сейчас выходят на мировые рынки, и Иран – одна из тех
стран, чьи запасы влияют на наш внешний рынок. Наши потоки могут пересекаться,
мы можем договариваться об этих потоках, поэтому нам важно, чтобы наши компании
не только принимали участие в формировании этих потоков, но и работали в Иране.
Кроме того, Иран нам важен, как страна, через которую проходят крупные
транспортные потоки. Знаете, Иран все-таки так удачно расположен, к тому же
иранское правительство смогло настолько насытить страну транспортными развязками,
что сейчас эта сеть пронизывает всю страну и может в мгновение ока соединить
персидские порты и другие страны. Система пока не совсем работает из-за
конфронтации с США, которые стараются затормозить сотрудничество других стран с
Ираном, причем не только по проектам, касающихся энергетики, но и крупным
транспортным проектам. В результате, я могу сказать, что это контрпродуктивно
не только для Ирана, но и для других стран.
- На той же конференции в Мюнхене, президент России Владимир Путин упомянул и
наши военные отношения с Ираном…
- Оружием
торгуют все, и мы не исключение. Российская военная отрасль – одна из
процветающих в российской экономике. Соответственно, если есть производство, то
оно должно быть востребовано и на внутреннем и на внешнем рынке. В отношениях с
Ираном мы соблюдаем все международные договоренности и даем только то, что имеет
статус оборонительного оружия.
- Считаете ли вы вероятным создание газовой ОПЕК?
- Эта идея,
конечно, интересная. Но для России, я считаю, она не очень актуальна. Когда
несколько лет назад у нас не было «Голубого потока», когда стояли вопросы
налаживания внешнего рынка, тогда даже у нас возникали размышления о создании
такой организации. Но тогда этот вопрос не получил должного внимания ни в Иране,
ни в других странах, потенциальных участницах. Сейчас я считаю, что Россия
определила себя на этом направлении. Иран проявляет большую заинтересованность в
этом проекте, пытается инициировать эту структуру в рамках ШОС, куда он был
принят в качестве наблюдателя. Но это очень сложно, надо просчитывать большое
количество моментов, таких, как то, что климатически мы находимся в разных
условиях, себестоимость каждого кубометра разная, а условия организация будет
диктовать одинаковые.
- Сейчас слышно много рассуждений о возможной атаке США на Иран. Как, по вашему
мнению, может повести себя Россия в такой ситуации?
- О том,
что Россия выступит на стороне Ирана, сейчас не может быть речи, потому что у
нас нет соответствующего договора и у России нет перед Ираном военных
обязательств. Все-таки, отношения Ирана с США, это отношения Ирана с США. В
целом эту атаку я считаю маловероятной, но исключать этой возможности нельзя.
Сейчас эта опасность гипотетическая, но она может стать реальной, причем это
будет опасность для всего региона. Россия в этом не заинтересована, потому что
для нас Иран – это элемент стабильности.
Беседовала Юлия Нетесова, ИА «Росбалт», специально для Центра по изучению
России, Центральной Азии и Кавказа
www.iras.ir |
