|
Визит главы МВД
России в Иран: Протокол или нечто большее?
Одно из важнейших событий в отношениях России с Ираном получило весьма скудное
освещение в виде нескольких строчек сообщений российских информагентств: «В ходе
рабочего визита в Иран министром внутренних дел Российской Федерации Владимиром
Колокольцевым подписано соглашение о «правовом союзе» между министерствами
внутренних дел России и Исламской Республики Иран. Это первое соглашение, в
котором определены формы и методы взаимодействия в области борьбы с
преступностью». Разумеется, круг обсуждаемых вопросов, зондаж взаимных позиций,
определение совместных интересов – были гораздо шире и интенсивнее, чем это
представляют российской аудитории сообщения СМИ. Попытаемся заполнить этот
пробел.
Прежде
всего, министры внутренних дел признали, что проблемы безопасности, стоящие
перед двумя странами имеют не только общий характер, но и общий источник, точнее
– источники. Наркотранзит из Афганистана, поток контрабанды через Азербайджан,
вокруг которого сформировались устойчивые преступные сообщества, волна
экстремизма и терроризма, накатывающаяся на Центральную Азию, а из нее
выплевывающая метастазы в Россию и Иран – лишь краткий перечень угроз и вызовов,
объединяющий наши страны.
Необходимо
отметить главное, суть прошедших переговоров. Общность этих угроз признавалась и
ранее. Но вот то, что именно Россия и Иран являются основными мишенями, на
которые нацелены эти угрозы, конечными целями создаваемой региональной
нестабильности – на таком уровне говорится впервые. И если раньше российские
политики предпочитали, признавая эти угрозы, утверждать, что решить их можно
самостоятельно или же при содействии некоего абстрактного «международного
сообщества», то теперь пришло понимание, что обеспечение безопасности в регионах
Южного Кавказа и Центральной Азии без тесного сотрудничества с Ираном –
невозможно.
Осознание
этого предполагает наличие некоего пакета конкретных шагов в различных
направлениях. Именно поэтому стороны поставили вопрос о выработке конкретных мер
сотрудничества в области охраны границ, создании единой информационной базы
данных по ряду проблем, выработке механизма повседневного сотрудничества и
обмена практическим опытом между полицейскими наших стран, вплоть до выставок
технических средств и стажировки сотрудников. Немаловажно и то, что в круг этих
практических мер включена и профилактика преступности, организация совместных
мероприятий по борьбе с кибертерроризмом, как новой угрозой, вставшей перед
нашими странами в полный рост за последние несколько лет. В этой связи очень
точно квалифицировал подписанное соглашение пресс-центр российского МВД –
именно как "правовой союз" между МВД России и Исламской Республики Иран. «Это
первое соглашение, в котором определены формы и методы взаимодействия в области
борьбы с преступностью», - отмечается в пресс-релизе МВД РФ.
Как видите,
все предельно четко и конкретно. Есть знаковое событие, закладывающее фундамент
сотрудничества между двумя нашими странами на качественно новом уровне.
Подписан документ, значимость которого для региональной безопасности трудно
переоценить. Откуда тогда «вялость» в освещении этого события? Представляется,
что причины здесь две. Одна из них – «в головах», то есть умострое российского
«политического класса» (публичных политиков, журналистов и экспертов). Другая –
в особенностях проведения внешней политики на «восточном направлении», а
конкретнее – в отношении Ирана.
Российский
«политический класс» мыслит некими абстракциями, создавая идеальные формы
внутреннего и внешнего мироустройства, такого «сферического коня в вакууме».
Естественно, что в этих абстракциях «силовиков», как аппарата, государственного
насилия нет, их заменяют неведомые, а потому мифические механизмы: «рука рынка»,
«духовность», права меньшинств и тому подобное. Из этого логично проистекает,
что все, что делают российские «силовики» - изначально либо не заслуживает
внимания, либо порочно по определению. То, что в противостоянии наркотранзиту за
последнее десятилетие Иран потерял 4400 (!) полицейских и пограничников,
израсходовал (в условиях санкций, заметьте) более $700 миллионов - для
российского «политического класса» совершенно не важно. А вот то, что крупных
наркоторговцев в Исламской Республике регулярно вешают – это другое дело, это
будет обсасываться месяцами как безусловный признак «мракобесия и реакционности
кровавого режима». Как таким можно позволить ядерную программу – они же права
наркобаронов злостно нарушают!
Российские
же «силовики» работают, что бы там ни говорилось, «на земле». А потому мыслят не
либеральными абстракциями, а вполне конкретно, трезво глядя на действительность.
И для обеспечения безопасности страны (и того же «политического класса») готовы
совершать шаги, которые вызывают раздражение и Запада, и российских западников.
Именно поэтому сегодня МВД стало пионером в установлении качественно новых
отношений с Исламской Республикой. Именно поэтому секретарь Совета Безопасности
России встречается с иранскими коллегами чаще, чем «озабоченные вопросами
безопасности» политики. Именно поэтому Федеральная служба безопасности РФ
ставит сегодня вопрос о возобновлении действия соглашения с Ираном по обмену
информацией, представляющей взаимный интерес, отвернутого в период президентства
Дмитрия Медведева. Разумеется, эти шаги российских «силовиков» лежат несколько
вне профиля основной их деятельности. Но вот тут надо сказать об упомянутой выше
второй причине «вялости» России – сумбурность и реактивность ее политики на
«восточном направлении».
С чем по
факту мы имеем дело? Первое - Иран становится региональной державой экономически
и уже стал таковой по своему политическому влиянию. Второе - без прямого участия
Ирана невозможно развязать основные региональные узлы: «афганский», «джихадистский»,
«нагорно-карабахский», «каспийский». Третье - участие Ирана на правах
полноправного члена ШОС способно увеличить эффективность и регионально влияние
этой организации. Четвертое - всякий раз, когда Россия действовала с Ираном
совместно (Таджикистан, Чечня, ныне - Сирия) – ей удавалось переломить
негативное для Москвы развитие событий. Пятое – промышленный рост Ирана
открывает для российского бизнеса новые рынки и перспективы. А в итоге? Четкой
позиции в отношении Ирана у России нет. Невнятность внешнеполитического курса
оправдывается «дипломатической гибкостью» и желанием сохранить «свободу
маневра». А по сути – вся политика России в отношении Ирана формируется под
сиюминутную потребность российско-американских отношений. Да что говорить о
курсе или концепции, когда между двумя странами не налажен механизм постоянных
консультаций и обмена мнениями даже на уровне экспертов.
И потом,
сформулировать позицию – это одно. Реализовать ее, наполнить информационным
содержанием и практическими шагами – совершенно другое, здесь нужен
исполнитель. Сегодня любой вопрос развития сотрудничества с Ираном тонет в
ворохе бюрократических согласований различных министерств и ведомств. Это
происходит в основном по двум причинам. Во-первых, подавляющее большинство
российских чиновников, начиная от замминистра до начальников отделов
министерств и ведомств более комфортно чувствуют себя в западном направлении,
иначе говоря, прозападно настроены. То, что этот настрой подпитывается
совершенно конкретными интересами, которые никакого отношения к государственным
интересам не имеют, это очевидно. И, во-вторых, из-за полной некомпетентности
российских чиновников на иранском направлении. Зачастую их мнения и позиция
формируются на основе оценок западных СМИ, которые абсолютно ангажированы, а
картинки, рисуемые этими СМИ, ничего общего не имеет с реалиями современного
Ирана. Нет профессионалов иранистов, кадровый голод на «восточном направлении»
приобрел уже критические размеры и в политической, и в экспертной среде.
Образно говоря, на этом направлении у России - дыра. И дыра эта, в лучших
традициях нашего государства затыкается «силовиками». У них, в отличие от
витийствующего «политического класса», есть конкретные предложения,
сформулированные на базе социально-экономических реалий и требований
национальной безопасности. Чтобы как-то переломить ситуацию, назрела
необходимость Владимиру Путину ввести должность специального помощника или
специального представителя по Ирану (в силу особой важности этой страны),
который смог бы координировать работу российских министерств и ведомств на
иранском направлении, выработал и положил на стол Президента конкретные
предложения по всему комплексу российско-иранских отношений, чтобы как-то
сдвинуть дело с мертвой точки.
************
Возвращаясь
к визиту министра МВД России в Иран отметим, что осознание важности и
масштабности того шага, который сделал Владимир Колокольцев и его иранский
коллега Мостафа Наджар придет несколько позже. Нужно время для того, чтобы
сложились и начали работать механизмы реализации подписанного в Тегеране
соглашения. Ни российская, ни иранская стороны не скрывают, что предстоит
достаточно долгий путь в наполнении этого соглашения реальным содержанием. Но,
исключительная важность этого процесса заключается в том, что он идет в
правильном направлении.
Комментарий Иран.ру |
